Ещё один человек - Страница 122

122

— Угу… ясно… Здорово. А почему именно «пять»?

— А хер знает. Наверное, уже четыре есть. Так что вот так.

— Ясно. Да, тут такое дело. Насчет выживших.

— Ну?

— Если вы поможете… тут совсем рядом, я и один конечно могу, но все же… Короче, что нить за это я получу, или «несчитово»?

Говновопрос — естественно, оформим, просто кто участвовал еще — тоже долю получат, поменьше. А где?

А вот тут, рядом, в том дворе.

— Нихуясебе! А как же так?

— А хрен знает. Короче, мне бы пару людей… одного на стреме чтобы в машине, а одного со мной на подстраховку… вон, этого шутника и давайте!

— Не! Нахрен! Я с тобой никуда не поеду — сразу заявляет Юра — Ты на всю голову йобнутый, еще пристрелишь меня там. Идинахер.

— Да как хочешь… ну, есть желающие?

Не сказать охотно, но и не то что нехотя — нашелся один доброволец, а вторым поехал сам Иван. Благо рядом совсем, и на пост, если что вернуться легко. Собираются они быстро, причем Иван меняется своим автоматом на коротенький ментовский, и в добавку к имеющемуся на поясе пистолету в кобуре, берет какой-то длинноствольный красивый пистолет. Спрашиваю, что за штука такая?

— Это — «Марголин», эм-цэ-один. Спортивный, под мелкашку… Знатное оружие, точное, удобное… А сам его конструктор, Михаил Владимирович Марголин … Эх, вот это человек был. Спецназовец, по-нонешнему говоря, воевал с басмачами, ранили сильно, и ослеп. Но не сдался — работал и стал проектировать оружие — и посмотри какое — красивое, точное, надежное. Прикинь — это слепой сконструировал, а?! Легенды ходят — он и слепой сам спокойно по улице ходил, без палочки или поводыря, стрелял точно, нож кидал на звук, и вообще не сильно понять можно было, что не видит человек. И это не кино, это жизнь. И не просто жизнь, а работа. Таких людей единицы… А нам этот пистолет пригодится — точный, патронов у меня много, и мертвякам его как раз хватит.

Приехали во двор, покричали — и из окна снова ответили — точно, старушка. Выяснили, что к лестнице из квартиры выйти может, но дальше боится, на лестнице кто-то есть. Ну, и ладно, сейчас сделаем. Подогнали опять к козырьку, с него на второй… Странно, но как-то привычно… даже сердце екает и учащенно колотится привычно. Вроде как на русские горки по пятому разу. Даже вышло, что я иду впереди Ивана — впрочем, так даже спокойнее. На лестнице оказалось всего несколько упырей, и Иван так классно и быстро их отстреливал — что подошедших сзади, что передних, через плечо, оглушив меня на левое ухо — что я выстрелил всего пару раз из карабина, оба раза попав — впрочем, от этого зазвенело уже в обоих ушах, и Иван, недовольно морщась, проворчал, что лучше бы пистолетом. Однако к тому времени упыри кончились, и мы постучались в железную дверь на площадку — тут все площадки за такими дверьми, оттого, наверное, так мало упырей.

Открыла сухонькая старушка, настороженно поглядев в щелку. Потом правда, радостно заохала и прослезилась. Оказалось, она не одна. Во-первых — правнучка. Всего пол годика, ее оставили внучка с мужем, как обычно, на день, пока работают. Поскольку это происходило регулярно — запас питания, всяких памперсов и даже воды в больших бутылях был изрядный — вот они и продержались. Вот только как дальше — старушка никак не могла придумать, все-таки возраст — всякие хитрые варианты уже не для нее, да еще малышка. Меня оказывается, она признала по машине — видела, что было с Артуром, но в тот раз так перепугалась, что даже и не подумала позвать. А тут уж решилась.

А вот второй спутник бабули… Это была собачка. Какая-то малюсенькая, комнатная.

Мертвая.

Ее, оказывается, в самом начале, на прогулке укусила крыса. Которую старушка весьма сноровисто убила, раздавив каблуком — крыс в их домах было много, как ни травили их регулярно, так что опыт был. Но собачка захворала и слегла. Старушка позвонила знакомой дочки, ветеринарше — и та оказалась в теме всего происходящего, правда к тому моменту знала только про животных.

И вот в итоге — по дому бродило мертвое тельце, с надежно перемотанной скотчем мордочкой. Когда Иван деловито стал поднимать пистолет, сказав, что ну, сейчас упокоим — у старушки едва не случилась истерика. Объяснения что все — умерла, так умерла — не помогали — «Но ведь она же ходит!»

Промучавшись в объяснениях и увещеваниях минут пять, Иван просветлел и изрек:

— Ладно. Правильно. Но — по правилам санэпиднадзора — больные этим вирусом животные подлежат изоляции, с людьми и тем более с детьми их держать нельзя! Вы же не хотите, чтобы Вас санэпидстанция оштрафовала?

Это подействовало волшебным образом — старушка, причитая и плача, стала рассказывать о том, какая у нее пенсия и что штрафов не надо

— Вот, я тоже так думаю… Так что, давайте посадим собачку — вон я вижу, корзинка есть — и пока она поедет с нами, а там, потом, ее в Кронштадт отправят, в лаборат… клинику, так может быть и вылечат.

Старушка радостно заохала, ловко подхватила зомбаку, отчего мы с Иваном синхронно передернулись, и посадила ее в кошачью переноску.

— Вот, а потом за «функционирующий некроорганизм» ей, глядишь, и премию какую дадут — шепнул мне Иван — это же на самом деле нечасто такое, пригодится. Да и для опытов, наверное, удобно.

Потом старушка старательно собиралась. Поразительно, но все осталось в идеальном порядке — а она еще написала записки, внимательно проверила документы, перекрестилась, закрыла дверь и положила ключи в карман старенького пальто. Ощущения были — бабуля едет на дачу на лето. Никакой спешки, никакой паники…. То ли закалка, то ли маразм, так и не поймешь.

122